Ru Sci-fi Форум Бориса и Аркадия Стругацких  
 - Начало - Регистрация - Ответить - Поиск - Статистика - Опросы -  - Правила форума
lukiny.rusfforum.org / Новости / Интервью Евгения Лукина Владимиру Ларионову
Автор Сообщение
sidorov

Администратор
# Дата: 16 Мар 2009 20:42 - Поправил: sidorov
Ответить 


«Нас опять не сломить!»


Евгений, критики, да и писательская братия (я имею в виду фантастов) разошлись во мнениях по поводу того, что ты делаешь. Фантастика ли это? Удалось тебе определиться со своей литературной идентификацией или не родился еще тот умный критик, который сможет классифицировать твое творчество?

Да я как-то не спешу определяться. Кроме того, боясь самоповторов, стараюсь, чтобы каждая новая вещь полностью отличалась от предыдущей, что тоже мало способствует идентификации и прочему препарированию. То, чем я занимаюсь, несомненно, фантастика, но не фэнтези и не НФ. И вообще — почему я должен облегчать работу критикам?

Ты не испытываешь проблем с поисками тем, сюжетов для новых вещей, утверждая, что достаточно лишь оглядеться вокруг: жизнь полна абсурда, извращенной логики, действительность фантастичнее любой фантастики, а фантазия фантасту вообще не нужна. Выходит, будь в нашей стране нормальная жизнь, не появился бы замечательный писатель Лукин?


Это вопрос или комплимент? Кстати, мысль о том, что нет ничего фантастичнее действительности, принадлежит не мне, а Достоевскому. Кроме того, нормальная жизнь (знать бы еще, с чем ее едят!) не только у нас в дефиците. То, что творится за рубежом, тоже, согласись, полный бред. Но я бы не рискнул утверждать, будто не испытываю трудностей с поиском тем и сюжетов. На то, чтобы оглядеться и процедить с пренебрежением: «Страна Дураков!» — особого ума не требуется. А вот разобраться в логике абсурда — это действительно задача.

Женя, ты довольно часто бываешь на фантастических конференциях. Что это для тебя: общение, встреча с друзьями, раз-влечение, энергетическая подпитка, деловые переговоры, что-то еще?

Всё сразу. И курорт вдобавок. Если нет возможности слетать с женой на Канары — дай хоть в Разлив съезжу.

Ты получил безумное количество фантастических премий. Испытываешь какие-либо чувства при получении очередной награды или тебе сейчас уже все равно?

Честно сказать, сейчас я уже стесняюсь что-либо получать. Хотя каких-нибудь пять или шесть лет назад, помнится, бился в истерике и даже кулак о подоконник расшиб, когда «Странником» обошли. Странно, ей-богу...

Если судить по твоим произведениям (особенно это заметно по стихотворениям) ты не любишь коммунистов, да и демократов не особенно уважаешь. Какому политическому движению, кроме партии национал-лингвистов, принадлежат твои симпатии?

В качестве эпиграфа к «Алой ауре» были взяты слова Великого Нгуена: «С каким наслаждением перевешал бы я всех политиков, не будь это политической акцией». И хоть бы одна зараза из тех же, скажем, критиков поинтересовалась, что это за Нгуен такой и чем он, собственно, велик. Поэтому отвечаю, не дождавшись вопроса: Великий Нгуен — это анаграмма, а фраза, естественно, принадлежит мне. Ничего не могу прибавить. Да и отнять тоже.

Как волгоградские писатели (они ведь есть в Волгограде, кроме Лукина и Синякина) реагируют на твою известность, популярность? Ревниво завидуют, не замечают, радуются твоим успехам и новым книгам? Подозреваю, что они все-таки знают о твоем существовании, поскольку в местном Союзе писателей отмечался в прошлом году твой юбилей. И книга была выпущена - сборник «Не будите генетическую память», тиражом 1000 экземпляров, что ты мне подарил. Кстати, сборник сам составлял? Выбирал лучшие вещи к 50-летию?

В СП нас с Любовью Лукиной приняли, если не ошибаюсь, в 1992 году, отнеслись к нам прекрасно. Конечно, писатели — народ сложный, то и дело затевают какую-нибудь фронду, но мы сразу положили себе за правило в революциях и расколах не участвовать. В результате у меня с собратьями по перу до сих пор дружеские (в крайнем случае — товарищеские) отношения. Достаточно сказать, что про юбилейный сборник мне напомнили заранее, иначе я по обыкновению просто бы забыл представить рукопись.

Если можно, расскажи что-нибудь о своих родителях. Правда, что ты вырос в актерской семье?

Правда. Мама — драматическая актриса. Отец — заслуженный артист ТССР, несколько лет был главным режиссером Ашхабадского драмтеатра (русского, естественно). О этом даже в БСЭ упомянуто. Детство мое прошло за кулисами. Города так и мелькали: Оренбург, Тула, Псков, Вологда, Севастополь, Ашхабад... В творческом плане целиком обязан родителям, в основном, отцу. Поначалу часто ловил себя на мысли, что скорее режиссирую, нежели пишу.

В твоей повести «Труженики Зазеркалья» персоналия-отражение Егор думает: «Ну, в Зазеркалье, понятно, без таланта никого как следует не отразишь. А в жизни-то какой может быть талант? Живи - и все. Делов-то!». Трудно согласиться с Егором. Чтобы так отражать реальность, как это ты делаешь в своих произведениях, талант просто необходим. Зазеркальный мир получился у тебя естественным и живым. Мне теперь кажется, что он и вправду существует. Расскажи, как родилась идея такой своеобразной, но вполне логичной жизни по ту сторону зеркала?


Действительно, находясь по сю сторону стекла, согласиться с Егором трудно. Однако в глубоком Зазеркалье эта его мысль, огласи он ее, возражений, думаю, ни у кого бы не вызвала. А замысел... Мне всегда было весело представлять, что происходит за кулисами (то бишь рамой) зеркала. Когда-то, будучи студентом, я подрабатывал монтировщиком сцены, ездил с родителями на гастроли — и понятно, что изнанка театра просто не могла не влезть в повествование. Кстати, о зазеркальном мире: группа читателей в чате выразила недовольство «Тружениками». Когда же я поинтересовался, чем собственно не угодило им данное произведение, то получил ответ: «Герои не понравились». И лишь врожденное чувство такта помешало мне процитировать эпиграф к «Ревизору»: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».

Многие авторы (В.Рыбаков, В.Михайлов, А.Столяров, П.Крусанов, А.Плеханови др.) в своих произведениях затрагивают так называемую «имперскую тему», показывают свое видение сильной и свободной России, ищут путь к созданию могучего государства, уважаемого «снаружи» и любимого «изнутри», размышляют о возможных опасностях на этом пути. Интересуют ли тебя эти проблемы? Есть ли у писателя Лукина желание поработать в направлении «имперского вектора»?


Не представляю, как можно любить государство (систему). Согласно марксистам, государство — прежде всего орудие насилия. Это что же: лобзать кнут? Лелеять дыбу, на которой тебя вот-вот вздернут? Ладно, шут с ними, с марксистами! Взглянем с прямо противоположной точки зрения. В евангелии от Матфея дьявол, искушая Христа, предлагает Ему «все царства и славу их». И Христос, что любопытно, не уличает дьявола во лжи, в присвоении чужого имущества, не говорит: дескать, что же ты предлагаешь Мне то, что тебе не принадлежит? Стало быть, «все царства и слава их» и впрямь принадлежат врагу рода человеческого. (Обычная в таких случаях ссылка на известный стих: «Несть власти аще не от Бога», — ничего не опровергает, она лишь указывает на источник временного господства дьявола над миром.)
То есть, с какой точки зрения ни посмотри, государство — явление жутковатое. Поднапрягшись, я могу представить себе счастливого человека. Но представить себе счастливое государство? Государство — без тюрем и без тюремщиков? Нет, бесполезно. Фантазии не хватает...
Что же касается империи, то опять не понимаю: зачем ломиться в открытые двери? За вычетом довольно кратких периодов смуты Россия всегда была по сути своей именно империей. Вот и сейчас всё идет к тому же. Помню, незадолго до аварии я стоял на балконе и слушал, как солдаты в казармах кричат «ура» по команде. Так веришь ли — слеза прошибла от умиления. Нас опять не сломить!

Интервьюировал В. Ларионов.
Август, 2001 год.

Цит. по: Ларионов В. Беседы с фантастами. Интервью разных лет. Фотоальбом. – Липецк, «Крот», 2008. 228 стр.
www.velobos.livejournal.com

sidorov

Администратор
# Дата: 16 Мар 2009 21:00 - Поправил: sidorov
Ответить 


«Искажая искажённое,
рискуешь восстановить истину...»



Евгений Юрьевич, как вы пришли в фантастику?
Почему — в фантастику?


В фантастику я пришёл 5 марта 1950 года. Проще говоря, родился. Долгое время жил, учился и работал, не подозревая, что живу, учусь и работаю в фантастическом мире. Слова Достоевского о том, что нет ничего фантастичнее обыденности и что истина в Рос-сии имеет характер вполне фантастический, искренне считал парадоксами. Потом всё кажущееся действительностью (в том числе и Советский Союз) затрещало по швам — и стало окончательно ясно, что классик не шутил. Точно так же, как лягушка видит лишь движущиеся предметы, мы прозреваем исключительно во время перемен. Потом опять слепнем. Но мне повезло. Я не только не смог срастись с нынешней небывальщиной, которую мы опять называем реальностью, — всматриваясь в неё, я понимаю, что и тот, ушедший, мир был не менее невероятен. Одна фантастика сменила другую — всего-то делов.
Таким образом я попутно ответил и на второй ваш вопрос: некуда было больше прийти.

Да, но я спрашивал о фантастике как о литературном жанре...

То есть о словесном её отражении... Понимаю. Собственно, что такое реализм в наименее мерзком его варианте? Попытка придать правде какое-никакое правдоподобие. Если же автор выдаёт правду в неприкрашенном виде (а она, как правило, неправдоподобна), то такое произведение называется фантастическим. Приведу старое моё определение: реальность — это фантастика, к которой успели привыкнуть.

Вы сразу стали писать прозу?


Нет. Сначала, как водится, были стихи. Первый фантастический рассказ написан в соавторстве с моей первой женой Любовью Лукиной (ныне, увы, покойной), причём довольно поздно — нам уже стукнуло по 25 лет. Причины? Во-первых, осточертело то, что принято называть окружающей действительностью, во-вторых, хотели попробовать силы в прозе. Кроме того, как говаривал Вадим Шефнер, фантастика — продолжение поэзии иными средствами.

Несколько лет пластали реальность скальпелем фантастики в своё удовольствие. А в 1981 году газета «Вечерний Волгоград» сочла возможным опубликовать нашу первую повесть «Каникулы и фотограф», и семейное хобби стало профессией — взялись за писанину всерьёз. Стихи-то наши в ту пору никто бы напечатать не взялся: пафоса в них было маловато. Рефлексия одна да критиканство.

На вас повлияли какие-то книги, прочитанные в детстве?

Почему только в детстве? Они и сейчас влияют. Хотя в последнее время предпочитаю не читать, а перечитывать. Читаешь-то книгу, а перечитываешь-то себя.

А что интереснее всего перечитывать?


Книги, поначалу казавшиеся отвратительными, а потом ставшие любимыми. Впервые со мной такое приключилось в 1962 году, когда я с ужасом дочитал украденную из детской библиотеки «Попытку к бегству». Стругацкие попросту раскололи мой детский мирок, объяснив на пальцах, что добро не вознаграждается. Мало того, если некто пытается творить добрые дела, они потребуют от него всё, что есть, включая жизнь.

А лет через двадцать та же история повторилась с «Улиткой на склоне» («Управление»). Это, кстати, касается не только фантастики и не только художественной литературы. Попал мне как-то в руки томина «Речи выдающихся русских юристов». Читал взахлёб, пока не наткнулся на несколько речей по одному и тому же уголовному делу. Одна убедила меня в полной невиновности подсудимого, другая — в полной его виновности. Был настолько возмущён, что бросил читать. Сейчас перечитываю с каким-то даже извращённым наслаждением.

Расскажите, как вы писали вместе с Любовью Лукиной?

Проговаривали каждую фразу вслух. Доведя её до кондиции, заносили на бумагу и приступали к следующей. Чудовищно трудоёмкий способ. Потом мы от него частично отказались: один соавтор, скажем, набрасывал свой вариант эпизода, другой правил, и т. д. К декламации прибегали только в наиболее сложных случаях. По-разному, короче, работали.

Вопрос, наверное, неделикатный... Как вы перенесли потерю соавтора? Что помогло вам не сломаться, сохранить творческий потенциал?


Соавторство распалось за несколько лет до смерти Белки (студенческое, а затем и семейное прозвище Любови Лукиной). Видимо, она просто устала собирать истину по кусочкам и решила обрести её сразу и целиком — ушла в религию. Фантастика представлялась ей тогда чуть ли не дьявольским наущением. И я именно сломался: около года корпел над первым своим рассказом («Словесники»), потом долго боялся показать кому-нибудь, не то что предложить в печать, настолько был в себе неуверен. Начинать-то пришлось с нуля.


С уходом соавтора что-то ушло и из ваших произведений?

Такое впечатление, что ничего не ушло. Сравниваешь прежние вещи с нынешними: тот же язык, те же приёмы, тот же круг тем. Иногда кажется, что по-прежнему пишу в соавторстве, причём именно так, как мы начинали. До бесконечности курочу и шлифую каждый абзац на мониторе и беспрерывно бормочу. Будь я мистиком, непременно сделал бы из этого далеко идущие выводы.

Евгений, вы когда-то были школьным учителем в деревне. Я знаю, что это такое, у меня мать в сельской школе много лет проработала: нехватка преподавателей, учебных пособий, маленькая зарплата, тупые ученики. Может быть, вспомните какую-то историю из учительского прошлого?

Будучи учеником, я ненавидел школу, Ставши учителем, возненавидел ее еще сильнее. За год работы в сельской восьмилетке (1972-1973) с нестерпимой ясностью понял, что к воспитательному процессу меня подпускать нельзя на расстояние броска из пращи. Причин тому – чертова прорва, но главная: не умел и не умею командовать людьми. В ту пору я любил сочинять автоэпитафии, что уже само по себе говорит о многом. Ну, например:

Он занимался околотом груш.
Он в рифму стрекотал – что твой кузнечик.
Он искалечил сотню детских душ.
Он честен был. Он больше не калечит.


Об уровне моего педагогического мастерства лучше всего свидетельствует следующая история. Однажды мне надоело, что рыжий зеленоглазый двоечник с последней парты упорно пишет в диктантах «учицца» и «трудицца». Оставил я его после уроков, подробно растолковал, где пишется «-тся», где «-ться». И в следующем диктанте смышленый мальчуган порадовал меня словами «птиться» и «учениться».

Несколько ваших песен на CD «Дым Отечества», посвящены тому времени. Основываясь на их текстах (крик души пропадающего в сельской глуши выпускника пединститута), делаю вывод - этот период был для вас кошмарным.

Не все так просто. Песенки-то – шуточные. Или, как бы сейчас выразились, прикольные. Что же касается «крика души», то он был написан еще до распределения, по рассказам бежавших из деревни выпускников. Мы с Белкой тогда только-только поженились, и радость семейной жизни в какой-то степени заслонила свинцовые мерзости педагогики. Тем не менее, я еле-еле дотянул до конца учебного года, после чего меня призвали в армию – рядовым, поскольку военной кафедры в пединституте не водилось. И, представьте, от действительной службы в СА у меня осталось гораздо больше светлых воспоминаний, нежели от работы в сельской школе.

Где, кстати, служили?

В Янгиюле (это под Ташкентом). Подробности см. в повести «Вторжение». Если не считать появления нарочито американистых монстров, там все описано довольно верно, местами даже настоящие фамилии сохранены. Единственная неточность: умышленно смешаны черты двух ракетных комплексов. Это чтобы не рассекретить. Цензура в ту пору очень не любила, когда что-нибудь рассекречивают.

А сам Женя Лукин в детстве был хорошим учеником?

Терпеть не мог все предметы скопом. Дело в том, что читать я выучился самостоятельно, по кубикам с буквами, когда мне было четыре года. К семи годам, затрепав детские книжки до дыр, проглотил, не жуя, Пушкина, Гоголя, «Русский народный эпос» под редакцией Водовозова. Многое знал наизусть. Прочтя раз стихотворение, мог его продекламировать. Сам рифмоплетствовал. Естественно, что учительница первая моя Луиза Ивановна (светлая ей память!) сочла такое положение непорядком и заставила читать по складам. Так я и не уразумел, зачем это было надо. В итоге, посаженный на тройки и двойки, учебу я забросил, за что очень благодарен учительнице. В то время как все прочие успевали за десять лет люто возненавидеть того же, скажем, Гоголя, я покидал школу с нежной любовью к русской классике и с не запудренными идеологией мозгами. Мало того, к девятому классу выяснилось, что литературу и язык я знаю очень даже неплохо (первое место в городском конкурсе сочинений и проч.).

Ваши произведения часто связаны с историей. Как вы относитесь к науке под названием история? Наше прошлое часто искажали, переделывали...

Ограничусь цитатой из самого себя («История одной подделки, или Подделка одной истории»): «Многие, возможно, ужаснутся, осознав, что наше прошлое целиком и полностью фальсифицировано. Честно сказать, повода для ужаса мы здесь не видим. Уж если ужасаться чему-нибудь, то скорее тому, что фальсифицировано наше настоящее».
А по поводу частых переделок истории хочу предостеречь: искажая искаженное, рискуешь ненароком восстановить истину, что может обернуться серьезными неприятностями и для тебя, и для окружающих.

Некоторые фантасты успешно разрабатывают жилу криптоистории, другие придумывают альтернативки. Ваши повести «Миссионеры» и «Слепые поводыри» можно отнести к этим взаимопроникающим направлениям фантастики. Собираетесь ли продолжать эту тему в своём творчестве?


Терминология, конечно, красивая, но сам я, честно сказать, этой классификацией не пользуюсь. Какая, в самом деле, разница, куда именно забросило моих героев? В прошлое, в параллельный мир или на другую планету... Суть-то от этого не меняется.

Меня интересовало и интересует одно: что делать человеку, если жизнь предоставит ему фантастическую возможность изменить что-либо в этом мире. А «криптоистория», «альтернативка» или какой другой экзотический зверь – это для меня дело десятое.

Что скажете о нынешнем состоянии отечественной фантастики?

Вспоминается известная фраза раннего Жванецкого: «Сифилис стал шире, но мельче». Приблизительно так же обстоят дела с нынешней фантастикой. Самое печальное, что она, по большей части, превратилась из орудия познания себя и мира в средство развлечения. Была оружием — сделалась игрушкой.

Как относитесь к НФ, к фэнтези?

НФ — это когда про железяки, а фэнтези — это когда у мага четыре ноги, а позади у него длинный меч? Честно говоря, оба направления мне в достаточной степени безразличны, хотя должен признать, что и в том, и в другом встречаются подчас изумительной силы произведения. Правда, при этом они обязательно выходят за очерченные критиками рамки.

Вы маститый, признанный писатель, обладатель множества фантастических премий. Что посоветуете молодым авторам?

Я бы воздержался от подобных комплиментов. Есть в них что-то от надгробной речи. А самый лучший совет уже дан Чеховым. Как только младенец родится, его следует посечь, приговаривая: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!» Но поскольку, как я понимаю, время ушло — два пожелания: не давать пощады ни себе, ни тексту и затянуть пояс потуже. Впрочем, это касается только тех, кто относится к своему будущему ремеслу, так сказать, некоммерчески.

Что-нибудь открыли для себя в последние годы? И вообще - возможны ли открытия в зрелом возрасте?

Как только человек перестал делать открытия — он ходячий труп. А самые жуткие откровения приходят именно в зрелом возрасте.

Ваше отношение к религии? Не слишком ли резко мы повернули от тотального государственного атеизма к всеобщему показному «воцерквлению»?


А по-другому и быть не могло. Вы думаете, люди при Советской власти не верили в Бога? Чепуха! Они верили в то, что Бога нет. Вот и весь их атеизм. Что же касается меня, то я, по старой привычке всё проверять, ни во что не верю. Даже в небытие Божье.

Хотя вы спросили не о вере, а о религии... Отвечу кратко: меня раздражает любая идеология. Во-первых, своей назойливостью, во-вторых, тем, что непременно рассчитана на дурачков.

Играете ли в компьютерные игры?

Отыграл. Будя. Вполне достаточно той бродилки-стрелялки, что меня окружает.

Ваше отношение к кинематографу? Фантастическое кино смотрите?

Отношение к кинематографу несколько улучшилось после того, как посмотрел «День сурка», «Хвост виляет собакой», ну и ещё кое-что.

А экранизацию вашего рассказа «Отдай мою посадочную ногу!», сделанную молодым режиссёром Андреем Петровым, видели?

Видел. Даже был на просмотре. Судя по реакции зала, фильм хороший, правда, совершенно не о том, о чём был написан рассказ.

Как думаете, кем бы вы могли стать, не получись из вас писатель?

Мне приходилось зарабатывать на жизнь самыми разными способами. Был монтировщиком сцены, резчиком холодного металла, фотографом, ответственным секретарём журнала, потом газеты... И всегда что-нибудь сочинял. Ну, предположим, не стали бы меня публиковать вообще. Я ведь из-за этого свою писанину не бросил бы, верно?

Вы продолжаете писать стихи и песни?

В основном, стихи. Впрочем, недавно сочинил пару песенок подрывного характера. А в прошлом году вышел сборник моих стихов «Чёртова сова».

Намерены ли вы продолжить «баклужинский» цикл? Планируете ли вещи, которые не будут связаны с горько-озорной сатирической хроникой, начатой романом «Алая аура протопарторга»?

Есть и «баклужинские» наброски, есть и не имеющие отношения к данному циклу. Сейчас закончил пару рассказов и думаю, за которую повесть взяться.

«За которую» - это как? Начато несколько повестей?

Начато — и брошено. Теперь вот жду, которая из них оживёт первой.

Август, 2006.
Интервьюировал В. Ларионов.

Цит. по: Ларионов В. Беседы с фантастами. Интервью разных лет. Фотоальбом. – Липецк, «Крот», 2008. 228 стр.
www.velobos.livejournal.com

Ваш ответ
Bold Style  Italic Style  Underlined Style  Image Link  URL Link  Insert YouTube video 
:) ;) :-p :-( Ещё смайлики...  Отключить смайлики в сообщении
#610B38 #DF0101 #8A4B08 #FF8000 #0B610B
#01DF01 #01DFD7 #08088A #2E2EFE #7401DF
#DF01D7 #585858 #BDBDBD #D0A9F5 #A9D0F5
Ochrana proti spamu. Napi№te prosнm инslici иtyшi:

» Логин  » Пароль 
Введите Просто введите уникальный Логин.

 


Поддержка: miniBB™ © 2001-2024